О махинациях с недвижимостью, принадлежащей детям, рассказал адвокат Шота Горгадзе в студии радиостанции «Вести ФМ». Предлагаем вашему вниманию заключительную часть материала. Ведущие: Владимир Соловьев и Анна Шафран.
Соловьев: Чем больше тебя слушаю, тем страшнее жить. Какая-то безысходность, сейчас ты говоришь о серой области в законодательстве, т.е. судьям и законодателям необходимы четкие и ясные инструкции по внесению изменений в законы и их трактования, потому что та схема, которую ты озвучил, позволяет лишить недвижимости кого угодно, тем более детей, они оказываются абсолютно не защищены.
Горгадзе: Они незащищены совершенно! И для меня опять-таки непонятна новая версия Жилищного кодекса, по которому ребенка можно выписывать из квартиры.
Соловьев: Интересно, а как можно дать доверенность на распоряжение собственностью третьего лица?
Горгадзе: Если третье лицо является опекуном несовершеннолетнего, то можно.
Соловьев: Ну это же фантастика!
Горгадзе: Да.
Соловьев: То есть если я получил статус опекуна, то де-факто могу распоряжаться собственностью ребенка! Это какая-то новелла, как принято говорить, в имущественном законодательстве.
Горгадзе: Вот чистая юридическая схема.
Шафран: Шота, я наблюдала такую историю – у меня подруга занималась продажей старой и покупкой новой недвижимости. Они хотели улучшить жилищные условия (а квартира, замечу, принадлежала ребенку). И с согласия органов опеки они это сделали, только должны были предоставить документы, что новая квартира опять же записана на ребенка.
Горгадзе: О чем и речь! Поэтому я и вижу нарушения закона в деле, о котором мы говорим. Почему орган опеки и попечительства не был привлечен к участию в этом деле? Потому что однозначно заключение было бы противоречащее иску. Опеку здесь вообще не привлекли.
Соловьев: Нарушение закона однозначно.
Горгадзе: Вот в чем и беда. Вообще в юриспруденции на мой взгляд не бывает серых схем, бывает манипулирование законом и бывает соблюдение закона. Манипулирование не может называться серой схемой, это черная схема, потому что она ведет в итоге к преступлению. Элементарно, если мы с вами знаем, что по определенной схеме можно обойти закон и совершить преступление, за которое не предусмотрена ответственность, ну какая же это серая схема?
Шафран: Шота, ну мы прямо в каком-то удрученном состоянии сейчас пребываем.
Соловьев: Да, это же ужас просто!
Горгадзе: Зря на самом деле, потому что ужас был бы, если бы даже после эфиров, после придания огласке, ничего бы не менялось. Но… меняется, хотя огромное количество подобных ситуаций остается вне поля зрения общественности и люди просто не знают об этом. И проживают эту жизнь несчастные люди, обманутые, кинутые, попавшие под жернова подобных схем и понимающие полную безысходность борьбы, потому что если они будут бороться, то вполне могут оказаться на обочине какой-нибудь дороги с проломленной головой.
Соловьев: Это да, 100%, вот чего-чего, а человеческая жизнь у нас ничего не стоит. Вот наша слушательница прислала смс-сообщение: «Сестра работает судьей, сама плачет от законности и несправедливости». Это действительно интересная тема.
Горгадзе: Это правда сложно, один раз у меня такое было. Судья вынес явно неправосудный приговор, дал три года лишения свободы за хранение наркотиков, при том, что все прекрасно понимали – у парня этих наркотиков не было, ему подкинули. Это было лет 7-8 назад. Судья, после оглашения приговора, повернулся и прямо при всех, не стесняясь, сказал, чтобы я зашел к нему и завел меня в комнату отдыха. На протяжении одного часа он объяснял мне, что не мог поступить иначе, хотя я ему претензий не предъявлял вообще, просто совесть заела. Он разве что только не извинился за вынесенный приговор.
Соловьев: Совесть его заела! Ну он же мог вынести условный срок?
Горгадзе: Не мог. Лишился бы статуса.
Соловьев: А когда у нас были дела со взятками в особо крупном размере, и давали по девять с половиной лет условно!
Горгадзе: А это другое.
Соловьев: И подготовка убийства – шесть с половиной лет условно! Что значит не может! Вот условное наказание то как раз и может.
Горгадзе: Побоялся.
Соловьев: Значит собственная жизнь, работа и репутация оказалась для него важнее, чем муки совести.
Горгадзе: Безусловно, да. Но все-таки это было такое проявление человечности, с которым я не сталкивался ни до, ни после.
Соловьев: Любопытное сообщение пришло: «Моего сына выписала родная мать с Рублевки в глухомань, в Тверскую область, без его и моего согласия. У меня куча писем в органы опеки – стена. Сейчас я приобрел жилье и прописал в Москве».
Знаешь, это очень любопытно – я стал постоянно сталкиваться вот с такими историями, когда матери бросают своих детей от предыдущих браков и уезжают устраивать личную жизнь. Как кукушки какие-то. Меня это просто удивляет, ощущение, что появилось какое-то новое поколение, при этом женщины уже от 30 до 40 лет, и им наплевать, они рано родили и все, дальше не волнует. И все, ничего нельзя сделать, ни алименты с нее взять, она же мать, она же формально не бросает своего ребенка. Он просто живет в другом городе.
Горгадзе: Раньше этим чаще грешили отцы. Мы всё говорили о равенстве полов, но почему-то решили сравняться именно в этой области. Ужасающая статистика и я хочу сказать, что потом, когда такие женщины начинают стареть, они возвращаются и требуют алиментов с детей. Поэтому и пытаются лишить родительских прав именно таких родителей, чтобы потом они были лишены возможности заставлять детей их содержать.
Шафран: Как это? Требовать алименты у детей?
Горгадзе: Алименты ведь платят не только родители на ребенка, но и когда родитель становится старым и не работает, с совершеннолетнего ребенка взыскиваются алименты на содержание родителей.
Шафран: Да? есть такой закон.
Горгадзе: Конечно. С советских времен он есть и до сих пор он действует, его никто не отменит, потому что этот закон необходим. Но бывают непорядочные люди не только среди родителей, но и повзрослевших детей, которые вообще не хотят помогать своим престарелым родителям.
Шафран: Страшно жить на этом свете.
