В студии радиостанции «Вести ФМ» 21 ноября прошло интервью Владимира Соловьева и Анны Шафран с адвокатом Шота Горгадзе. Эта встреча была посвящена теме махинаций с недвижимостью, принадлежащей детям. В сегодняшней, второй части материала адвокат расскажет о том, какое участие могут принимать в мошенничестве с недвижимостью чиновники. Первую часть читайте здесь.
Горгадзе: Есть такой замечательный ход. Когда ты хочешь, чтобы твои действия не было возможности обжаловать в суде, сделай формально правильные шаги. Этим очень часто грешат судьи, прокуроры, следователи, когда не хотят расследовать реальные дела. Они совершают формальные шаги, в обиходе это называется – отписки. Обязан ответить в течение 30 дней, он отправит вам письмо, но в нем будет несколько фраз ни о чем. Формально он ответил, и придраться вы уже не можете. И вы не можете привлечь должностное лицо за бездействие, потому что он совершил определенные юридически значимые действия. Но к чему эти действия приводят? Конечно, ни к чему. Вот здесь уже то, о чем мы все очень часто говорим – буква закона и дух закона. Когда ты следуешь букве закона, не соблюдая самой сути, то все это сводится к пустому формализму. Иногда это бывает за деньги, иногда просто от лени и нежелания работать, но чаще первое.
Вернемся к проблеме с недвижимостью ребенка. Как я уже говорил, судебные решения и по квартире, и по дому, принимались без органов опеки и попечительства. Более того, апелляционное рассмотрение в Краснодарском краевом суде опять проходило без органов опеки и попечительства. То, что Аркадий Пуговкин находится в федеральном розыске, и против него возбуждено уголовное дело, судом вообще не принималось во внимание. По сути ведь, если лицо находится в розыске и оно является заинтересованным, дело должно было быть приостановлено до вынесения приговора, потому что если бы был вынесен приговор, то автоматически все сделки с этой недвижимостью были бы признаны ничтожными. Но суд поспешил. По какой причине, для меня, например, непонятно. Хотя у меня есть смутные сомнения в объективности и беспристрастности этого суда. Слишком хорошие объекты, Геленждик все-таки, Краснодарский край, большой дом, квартира, и какая-то девочка 14-летняя.
Соловьев: Да кому нужен этот четырнадцатилетний ребенок? У нас же подход простой, эта троица судейская так и подумала - мало ли таких четырнадцатилетних, в таком доме живет! Чай мир не без добрых людей, кто-нибудь, да подберет.
Горгадзе: Я, заинтересовавшись этой историей, заполучил и принес в эфир оригиналы всех решений. Здесь огромное количество постановлений об отказе в удовлетворении жалоб, огромное количество об отказе в восстановлении сроков, здесь уже идут документы, которые были после – суды с покойниками, то есть с человеком, которого убили.
Соловьев: Да сам он себе проломил голову и умер, лишь бы судьям насолить.
Горгадзе: Я считаю, что этот человек, который являлся в суде истцом, и сам естественно не приходил, являлся просто пустым паспортом. Так у нас раньше черные риэлторы проводили сделки с людьми, которые вообще не знали, что их паспорта попали в чьи-то руки. То есть здесь имеет место быть не просто преступная схема, на мой взгляд - это схема с участием определенных чиновников судейского корпуса и людей в правоохранительных органах. Не может быть столько банальнейших совпадений. Элементарные нарушения закона почему-то были не в пользу одной или другой стороны, а исключительно в пользу тех сделок с недвижимостью, которые были совершены негодяем по фамилии Пуговкин. Будут его искать на сегодняшний день или нет, это очень большой вопрос. Но то, что недвижимость уже ребенку невозможно вернуть, это факт. Я говорю это с глубочайшим сожалением, так все грамотно было оформлено, что отыграть в суде обратно уже нереально, тем более с учетом сроков исковой давности.
Соловьев: А если признать по уголовке?
Горгадзе: Тогда да. Но для того, чтобы начать искать, надо хотя бы принять его фотографию. Потому что иначе искать просто некого.
Соловьев: Нас сейчас наверняка очень внимательно слушают люди, работающие в структурах судебной власти, и я уверен, что после передачи к нам обратятся, попросят передать документы и что все это дойдет до руководителя судебной инстанции, до господина Лебедева, там наверняка будет возбуждена служебная проверка, и судей приведут в чувство. Но ребенку-то как помочь?
Горгадзе: Это самый главный вопрос и, наверное, самый сложный. Если все же будет возбуждено уголовное дело, и оно дойдет до суда, то появится хотя бы маленький шанс вернуть эти квартиры. Но при этом возникает вопрос – что делать с новыми собственниками, на которых сейчас все это имущество оформлено, потому что говорить о реституции сделок, то есть возврата на первоначальное положение, уже невозможно…
Соловьев: У меня есть одно предложение. Если, например, посадить судью, который вынес неправовое решение, а его квартиру передать ребенку.
Горгадзе: Я хочу сказать, что при таком подходе процент неправосудных решений был бы минимизирован.
Соловьев: Ну конечно, компенсировать из имущества судьи.
Горгадзе: Но, к сожалению, я не верю, что в ближайшие несколько десятков лет подобная практика будет введена. Ввели бы хоть ответственность судей за неправосудные решения.
Соловьев: А где сейчас находится четырнадцатилетняя девочка?
Горгадзе: У дальних родственников вместе с мамой. Но гостеприимство тоже не может быть бесконечным. Ребенок должен где-то жить. Вот представьте, дедушка построил этот дом собственными руками и, понимая, видимо, что может сделать мать ребенка, если влюбится в какого-нибудь негодяя, юридически подарил все имущество ребенку. Но это не спасло.
Продолжение следует.
